– Деда, пойдем вместе, темно уж, русалка меня на дно утащит, – мальчик опасливо кивнул в сторону озера.
– Вот еще бабкины сказки! – возмутился Степаныч.
– Боюсь я, деда.
– Вовку возьми с собой, он посмелей тебя, хоть и младше, – посоветовал дед.
– Нет, дед, я тоже не пойду, – Вовка придвинулся поближе к деду Паше.
– Совсем бабки наших ребят страшными историями про русалок запугали, – Павел Иванович обнял внука, – ладно Володька, не бойся. Вон на тебя тетя с дядей смеются.
– Ничего они не смеются, – возразил мальчик и прижался к деду, – они сами, наверное, боятся.
– А что за истории? – насторожилась Светлана.
– Бред какой-то. Рассказывать смешно.
– Нам интересно, правда, Дим? Павел Иванович, мы с радостью послушаем, да и время еще детское, – умоляюще попросила девушка.
– Ладно, уговорили, вот сейчас шалаш смастерим, деток уложим…
– Деда, мы тоже хотим послушать!
– Ещё чего! И так от страха трясешься! Потом ночью не уснешь и мне выспаться не дашь.
Сообща мужчины нарубили еловых веток, сделали просторный шалаш, и Павел Иванович пошел укладывать детей спать. Дмитрий поспешил помочь Свете помыть посуду и, наконец, все расселись вокруг костра. Василий Степанович достал из костра головешку, прикурил от нее свою папиросу и дал прикурить Павлу Ивановичу. Дмитрий выключил приемник и сел рядом со Светланой, заботливо накинув ей на плечи ветровку.
– С чего ж начать? – у дяди Паши в свете костра блеснули глаза, может от водочки, а может от нахлынувших воспоминаний.
– Жили-были…, – насмешливо начал Василий Степанович.
В лесу ухнул филин. Света вздрогнула и придвинулась к Диме. Он обнял ее и прижал к себе.
– Не надо на ночь страшилки рассказывать, приснится плохой сон, – пытался воздействовать на слушателей Степаныч.
– Нет уж, давайте сейчас послушаем, – не согласилась Света, – а то утром передумаете.
– Ладно, что с вами делать. Так вот однажды такой же ночью, в июле, в прошлом году это было, вот на этом самом месте, приключилось со мной видение.
– Хватит брехать, Иваныч, – пробурчал Василий Степанович, – седой весь, а брешешь как баба. Постыдился бы.
– Не хочешь, так не слушай, – упрямо и неожиданно серьезно ответил Павел Иванович. – Я не байки пересказываю, а то, что сам лично видел. Так вот, также как сегодня, приехали мы с Володькой вечерком на озеро, половили рыбки, поели да и спать легли, чтоб утром пораньше встать, да на утренней зорьке окуньков натаскать, бабке нашей. Внучок уснул сразу же, как только до подушки добрался: умаялся, набегался за день. Сопит он себе в две дырочки, а я к костру вышел, подбросил поленьев в огонь потолще, чтоб до утра потихоньку тлело, и закурил. Над озером туман встал, прямо стеной, вот какой густой. В лесу тишина, ни звука ниоткуда. Вечер теплый, сижу себе покуриваю, о своем думаю. Вдруг будто на середине озера всплеск послышался, ну, думаю, рыба большая играет, завтра улов хороший будет. Потом мне почудилось, будто ближе кто-то плещется, тихо так, но в тумане, да у воды звуки громче кажутся. И вот прямо из густого тумана на меня фигура какая-то движется, будто женская по обличию и вся в белом. Думаю, кто ж тут купаться ночью будет? Да еще в длинном платье. Смотрю, действительно, на берег вышла женщина в платье до земли и остановилась, а лица не вижу, туман все же. Стоит и не идет к костру. И будто вся она сама из плотного тумана.
– Кто там, – спрашиваю, – выходи к костру.
А она молчит, только руки ко мне протянула. Смотрю, а пальцы-то у нее прозрачные, как туман клубится, через них все видно. Так мне страшно стало, аж волосы на голове зашевелились, хоть я и не робкого десятка мужик. Утопленница, думаю, ко мне пришла, а руки протягивает – меня значит за собой зовет. Я как заорал со всей мочи, выхватил головешку из костра и давай ею махать. Смотрю, а женщина та растворилась в тумане. Так я от страха и в палатку не пошел, всю ночь возле костра просидел, а поутру, поднял Володьку, да в деревню. Бабка моя, где рыба спрашивает, а я говорю, что клева не было.
– Да ты выпил небось вечерком, старый, вот тебе и привиделось, – Василий Степанович бросил в костер докуренную сигарету.
– Каюсь, было дело, под уху всегда рюмку водочки пропускаю, но не дашь соврать, что до той ночи мало у меня седых волос на голове было, а тут почти весь поседел от страха.
– Да, это так.
– А теперь Вы не боитесь сюда приезжать? – Светлана боязливо передернула плечами.
– Так я ж один больше не езжу, все с народом. А один, ни-ни.
– А Вам одному такое видение было, или еще кто эту женщину видел?
– Не знаю, может и видел кто, да все сказать боятся, засмеют ведь те, кто не видел и не верит во все это. Конечно, слухи все равно ползут. И на старой дороге в Николаевск, такую же женщину в белом платье водители видели, и возле дома пропавшей Насти. Слышали о такой?
Света согласно кивнула головой.
– Так Вы думаете это Настя?
– Все возможно. Кто-то даже рассказывал, что в ее доме иногда свет по ночам в полнолуние зажигается. Дом-то их, после смерти бабушки, закрыли и досками все забили, но несколько раз утром соседи видели, что доски оторваны, так что снова заколачивать двери и окна приходилось. Правда, я думаю, что это воры, которые по деревням иконы старые ищут. А может и ОНА, свой дом навещала. Я ведь тоже во все такое не верил, пока сам не столкнулся с той «русалкой».
– Ладно, спать пора, а то проспим утром, – проворчал Степаныч.
Все посмотрели на озеро: над ним повис слабый туман. Павел Иванович пошевелил палкой в костре и выкатил из золы несколько черных картофелин.
– Давайте съедим, пока горячие.
– Я спать пошел, – прикрыв зевоту рукой, сказал Василий Степанович и пошел в шалаш.
Оставшиеся, молча съели горячий, слегка подгоревший картофель, посыпав его черной пережженной солью.
– Спокойной ночи, молодые люди, и я на боковую, – и Павел Иванович тоже скрылся в шалаше, где мирно посапывал его внучок.
– И мы пошли?
– Тебе не страшно, Дим?
– Не очень, но все равно не очень приятно.
Дмитрий положил в костер несколько толстых длинных поленьев и еще раз взглянул на притихшее черное озеро. Вместе со Светланой они забрались в уютную палатку, и, не раздеваясь, легли рядом на спальных мешках.
– Как хорошо вытянуться, не думал, что так устал. В спальник не полезешь? Ночи уже холодные, замерзнешь.
– Нет, пока не хочу, я к тебе прижмусь, – тихо шепнула девушка.
– Боишься?
– А ты как думал? – вопросом на вопрос ответила Света. – Столько всего пережили и услышали!
– Сама настаивала, чтоб ужастики на ночь рассказали. Ладно, спи и не бойся, ты со мной.
На берегу, слегка потрескивая горели поленья. Света немного поворочалась с боку на бок, устраиваясь поудобнее. Потом все-таки забралась в спальный мешок и успокоилась. Вскоре Дмитрий услышал ее спокойное ровное дыхание и понял, что Светлана согрелась и наконец-то уснула. Дмитрий лежал в своей любимой позе: на спине, подложив руки под голову. В щель палатки было видно, что туман сгустился. Не спалось. «Как на необитаемом острове», – подумалось Дмитрию. Тишину ночи нарушал только мужской храп в соседнем шалаше. Да на озере иногда шумно плескалась рыба. Дмитрий почувствовав, что начинает дремать, лег на правый бок, подложив, как учили в детстве, руки под щеку. Рядом уютно сопела Светлана. Дмитрий медленно провалился в сон.
Внезапно неслышно отворилась дверь палатки, как будто ворвалось дуновение слабого ветерка, и на фоне затухающего костра появилась белая женская фигура. Сквозь нее, как через несколько слоев марли просвечивал костер и толстое бревно, на котором все недавно сидели. Дима поднял голову и увидел, как девушка медленно нагнулась и, проникнув в палатку, приблизилась к Дмитрию. Волосы зашевелились и встали дыбом у него на голове. Фигура и лицо девушки светились белым, как плотный сгусток тумана, слегка флюоресцирующим светом. ОНА была молода, с длинной толстой косой. Лицо и губы – как снег в январе, белые и холодные. ОНА уставилась на Диму своими черными недвижимыми глазами и губы ее начали медленно шевелиться. Он понял, что она ему что-то говорит, но без звука, совсем как в немом кино.
Как завороженный, и связанный по рукам и ногам невидимыми веревками, он не мог ни пошевелиться, ни закричать. Усилием воли он открыл рот, но, ни звука не вырвалось из его горла. Вдруг лицо девушки начало стремительно меняться: сначала оно стало старым, как будто потухшим, потом страшным, морщинистым и дряхлым. Губы женщины шевелись все быстрее, она уже беззвучно что-то кричала ему, но он не мог, как ни пытался, разобрать, что именно она. Она злилась на него за это.
Неожиданно, лицо ее превратилось в жуткий голый череп: с пустыми черными глазницами и разинутом, в немом крике беззубом провале рта. «ОНА безумна!» – подумал Дима и вдруг ощутил на своей шее стальную хватку ее рук. Он попытался сопротивляться, но не мог напрячь ни одной мышцы. ОНА навалилась на него всей тяжестью, казалось бы, совсем невесомого прозрачного тела и начала душить его. Когда воздуха в легких уже не хватало, он собрался с последними силами, закричал и… проснулся.
